На самом деле это утро такое же, как и миллионы недобрых начал дня до этого. Как и всегда, хочется спать или выпить все запасы чего-нибудь бодрящего в доме. Но это утро особенное, правда. В это утро ты проснешься, а у кровати уже будет стоять домовик, готовый превратить тебя из заспанной девчонки в настоящую прекрасную леди. Леди, которая сегодня станет миссис Малфой. Красавица, которая действительно достойна этого статуса.
Все это кажется только сном, все такое эфемерное, нереальное. Это словно не здесь, не с тобой, это словно какое-то кино. Смотри, только вчера ты еще просила служанку почитать тебе сказку на ночь, только вчера ты еще была маленькой девочкой с огромными глазами, ты старалась узнать все обо всем, а сегодня ты уже выходишь замуж. И это все не игра, все по-настоящему. Вот твое платье, вот помолвочное кольцо на пальце. Это не игра, Араминта.

Ты вспоминаешь свою школьную кличку и искренне надеешься, что она не оправдается. Это и в самом деле забавно, что ты думаешь об этом в преддверии такого большого торжества. Торжества, до которого всего пара часов. Этот день изменит все, представляешь. Только подумай. Только представь.
Стук в дверь, и в комнате появляется рыжее создание по имени Пенелопа. Это довольно бесцеремонно и грубо – входить в чужую спальню без разрешения, особенно если ее владелец еще изволит почивать, но об этом Пенни уже любезно напомнил домовик.
Тебе лишь остается смириться и встать с кровати, наконец, потому что «сегодня такой особенный день для тебя». И ты, конечно, нервничаешь, это нормально.
Но на самом деле совсем нет. Ты ненормальная, твой жених тоже, твоя лучшая подруга, лучший друг твоего жениха – все вы прошли через такое, о чем и вспоминать страшно. Только не сегодня, пожалуйста.
И остается только молиться, что все пройдет идеально.

Прическа готова, какая-то служанка закалывает последнюю прядь и улыбается. Наверное, ей очень хочется оказаться на твоем месте, очень хочется хотя бы на день стать тобой. Ты улыбаешься и искренне желаешь ей никогда не оказаться в таком положении, как ты. Это не жизнь, так нельзя. Ты стискиваешь руку Пенни и встаешь. Платье, туфли и пора выходить. Выходить в новую жизнь. В этот дом ты уже не вернешься, представляешь?
Платье и правда очень красивое, и ты улыбаешься, смотря на себя в зеркало.
- Сделайте кто-нибудь колдографию. Хочу, чтобы этот момент остался со мной навсегда.
И все вокруг такие радостные, они так щебечут, бегают вокруг тебя, стараясь внести свой вклад, чтобы ты выглядела великолепно.
На счет три выдыхай. На счет два вставай. На раз прощайся с прошлым. Теперь у тебя все по-другому.

Малфой никогда не был особо щедрым на чувства. Обычно он просто улыбался, словно хотел успокоить, оградить от всего. Обычно он просто обнимал, и все становилось на свои места. Наверное, так и должно быть. Наверное, так будет теперь всегда.
Но теперь он без пяти минут твой муж, и это уже совсем другое.
Вот он стоит по ту сторону дорожки, он такой прекрасный. Это и есть счастье, наверное.
Выдыхай.
Гости улыбаются, когда видят тебя. Все вокруг с запахом шампанского, все вокруг в лепестках роз. Все вокруг такие счастливые, и это счастье распространяется со скоростью, превышающей скорость света во много раз. Это счастье очень заразительное, оно прилипает к тебе и не отпускает. Улыбка – это прекрасно, особенно сегодня.
Кто-то шепчет, что ты сегодня особенно прекрасна,  и тихое «да» пролетает среди гостей. Красота спасает мир, но спасет ли она тебя от разочарований в жизни?

Церемония начинается. Звучит музыка, гости начинают хлопать и разбрасывать лепестки роз, и без того заполняющие все вокруг.
Это начало новой жизни. Рука Скорпиуса дрожит, и ты ободряюще улыбаешься ему, говоря одними губами:
- Я тоже нервничаю.
Скорпиус осторожно сжимает твои пальцы, а ты улыбаешься еще шире.
Наверное, так улыбаются счастливые люди. Наверное, все так, как должно быть.

Ты смотришь на Пенни, а та лишь коротко кивает в знак поддержки. Смотри, все не так уж и по-новому. Все те же люди вокруг, к тому же все так рады за вас. Не это ли было тебе нужно?

Раз.
Два.
Три.

Добро пожаловать в новую жизнь, Араминта.
Пусть она будет для тебя счастливой.
Осталось только сказать «да» в нужный момент.

Хотелось бы ему, что бы весь этот кошмар прекратился и был только дурным сном, который после себя оставит лишь липкое ощущения страха, что уйдёт в течение дня. Что бы сердце в груди не болело так, будто его вырвали, кинули на грязный пол, а потом всласть потоптались. Но Всё это не было сном, и все эти ощущения -  реальны.
Три дня назад, он фактически похоронил свою детскую светлую сказку, на которую как глупый мальчишка смел надеяться. Одна дурацкая статья, из не менее дурацкого журнала. Сириус до сих пор не понимал, как эта Желтуха попала в его дом, ведь Лили подобное не читает чисто из принципа, а уж Джеймс и тем более. Но факт остаётся фактом. Выходя из своей лаборатории, в которой он делал очередной заказной артефакт, парень наткнулся на журнал… зацепился взглядом за знакомое лицо на странице и подошёл что бы понять, что там такое написано. Лучше бы проигнорировал, лучше бы не смотрел. Лучше бы не знал, каким дураком был всё это время.
Три года. Три года! Ему казалось, что жизнь просто над ним посмеялась. Ну, а как по-другому? Все вокруг него знали об этой чёртовой помолвке, состоявшейся ещё в Хогвартсе. Не знал только он. Потому что тогда было не до этой информации. Потому что его не интересовала чья-то счастливая жизнь, как бы активно она не обсуждалась. А когда они начали встречаться со Скорпиусом, его и подавно не волновало, что там у кого… А теперь получается, что он просто был слепым, глухим дураком. Лили пыталась сказать. Милая сестра только один раз заикнулась на эту тему, и приняла точно такой же отказ слушать её, как и все остальные. И смотрела… смотрела за всем со стороны. Смотрела за его мальчишечьим счастьем, что в конечном итоге убьёт его. Джеймс тогда не выдержал и выпил почти целый бокал огневиски. Сердце болело в груди неимоверно. Он кинул журнал на столик в гостиной, как прочитал и встал у камина, чувствуя, как его впервые в жизни колотит, даже несмотря на алкоголь. Ему было плохо, но винить было некого. Он дурак. Просто Дурак. Который почему-то подумал, что может быть счастлив.
Когда Скорпиус вернулся, Сириус медленно обернулся к нему и увидел его взгляд, зацепившийся за журнал, за статью в ней. Он видел, как лицо блондина похолодело, становясь бесчувственной аристократической маской, которую так ненавидел Поттер. Потому что не мог понимать из-за неё, что чувствует его любимый, потому что переставал его ощущать, когда он закрывается. Джеймс задал вопрос. Скорпиус ответил спокойным бесчувственным тоном… и Поттер Просто вскипел. Истерика, обычная истерика, которая случалась с ним только пару раз в жизни, наконец-то подняла в нём свою голову, и он сорвался. Сорвался, потому что было больно. Орал, потому что задыхался. Ненавидел, потому что любил без остатка. И прогнал его потому, что больше всего на свете, мечтал, что бы он остался. Плюнул на всё и остался рядом с ним. Но.. Малфой не мог так поступить, и Сириус понимал это.
“Убирайся из моего дома и никогда не возвращайся.”
Вот был приговор, который озвучил Сириус вслух. Но приговор не для блондина, а для самого себя. Потому что после того как Скорпиус ушёл через камин, Джеймс умер окончательно. Он схватил журнал, зашвырнул его в камин вслед за ушедшим аристократом. А потом, потом просто вымещал свою злобу и отчаяние на всём, что было в гостиной. Он умирал от удушливой боли, борясь с желанием рвануть за Скорпиусом, молить о прощение за свои слова и не отпускать.. ни когда… Делать всё что он хочет… Но… Джеймс Сириус Поттер, мог только выть как умирающий пёс, рычать на пытающуюся успокоить его Вальбургу и Лили и забываться. Забываться спрятавшись где-то в доме, как когда-то давно, делал его тёска, сидя здесь взаперти.
Три дня медленных похорон, при ещё живом теле. У него как будто глаза открылись, цеплялись ко всему что было в доме… И Сириус с ужасом понял, когда пытался найти хоть что-то, что могло бы напомнить о Скорпиусе… То на чём можно было не то что бы выместить злость, сколько прижать к себе, как последнюю память. Он искал и не находил. Он стоял посреди заполненного множеством вещей доме номер 12 на площади Гриммо и понимал, что там нет ни одной, что принадлежала действительно Малфою. Почти всё, что носил блондин, принадлежало Джеймсу. Вещи которыми он пользовался, так же были даны ему шатеном. Не было ни чего, что Скорпиус принёс, и мог захотеть забрать с собой.
В его доме, от самого Скорпиуса, был только сам Скорпиус. Вот так просто… Такое простое осознание, окончательно его накрывшее. Блондин знал о том, что случится. Теперь Сириус был в этом убеждён… Малфой готовился к этому, готовился к тому, что бы в любой момент уйти. Кажется, когда он встретился с Вальбургой, та впервые молчала, ни чего не говоря и он был ей благодарен за это. Но не за тот взгляд, который она ему подарила. Ему не нужно было, даже подобие на сочувствие. Он виноват сам. И переживёт это тоже сам. В конце концов, он должен быть сильным... Даже если больше всего на свете, хочется заползти в самый дальний угол и там тихо сдохнуть.
Лили всё это время. Будто готовилась к худшему. Он понимал сестру, понимал, что трепет ей нервы своим поведением. Тем что избегает, тем что не разговаривает и не смотрит в сторону девушки. Но ему не нужно было сейчас солнце, он и сам сгорит. Просто медленнее. Выгорит и успокоится.
Когда пришла Пенелопа, он сидел в гостиной, которую кое как прибрал Кричер и снова пил. Жалкое зрелище наверное, но ему было настолько плевать как он выглядит в тот момент. На слова Пенни, он даже не среагировал, обычным смехом, который всегда сопровождал его будто вторая тень. Он только смотрел ей в глаза.
- Ты идиот или где? – Спросила она, глядя на него, явно взбешённая… и кажется это бешенство было напополам с ревностью, и он даже знал к кому.. Она забрала у него бокал с недопитым алкоголем, тыча в него своим фамильным артефактом. – Ты собираешься отдать Араминте Малфоя?
Хотелось рычать от бессилия... Боль после её слов сжала в когтистых лапах сердце и Джеймс не выдержал, зарычал что-то в ответ.
Он не помнил всего разговора. Тот был как в тумане. Но он знал лишь то, что услышал довольно чётко, что въелось в кожу раскалённым металлом – “Свадьба завтра”. И Пенелопа ушла, напоследок пригрозив ему что-то. Глупо… На него такое давно уже не действует. Он остался в гостиной один, еле хватая ртом воздух. А дальше он снова метался забитым псом по пустому дому, решая какую из глупостей совершить. Остаться сидеть здесь? И сердце скручивало только ещё сильнее от подобных мыслей, хотя ему казалось что хуже уже быть не может. Остаться тут и жалеть, что ни чего не сделал и не увидел этого торжества.. не посмел, взглянуть на него в последний раз… Или пойти и убить себя до конца, но.. видеть как его Сердце счастливо, пускай даже не рядом с ним, а с другой. Он метался выбирая…
… И на следующий день уже стоял перед этим вот самым чёртовым зеркалом, пытаясь завязать всё тот же чёртов галстук! Пусть он умрёт сегодня окончательно. Но он увидит его… В его доме от его сердца, было только оно само. Такое, каким он его сохранил в своей памяти.
- Джеймс Сириус Поттер. – парень вздрогнул, когда сестра, с которой он за это время перекинулся хорошо если парой слов, встала перед ним, загораживая собой зеркало. Он совершенно не слышал как она вошла, заплутав в закоулках своей памяти. Она отобрала у него обе части, так и не завязанного галстука, но зато знатно помятого его пальцами. – Хотела бы я услышать от тебя, что здесь происходит? – Она дёргает его за галстук и смотрит в его глаза, с тревогой. И Джеймс кривится, отводит газа и облизывает давно пересохшие губы.
- Я иду к нему на свадьбу Лилс… - Слова царапают горло, а хриплый голос выдаёт с головой. После прихода Пенни, он больше не пил, и сейчас единственное на что его хватало – это не дрожать. Сириус знает, что уже выдал себя с головой сестре. Видит Как её губы поджимаются в тонкую полоску, а потом она начинает завязывать галстук, еле сдерживая злобу.
- Должна ли я говорить тебе, что это не самая лучшая затея, Джеймс? – Интересуется она, сводя Брови на переносице и затягивая узел. Точно злится, раз называет его этим именем, а ни как обычно – Сириус. – Ты понимаешь, что это только лишь сделает тебе… больнее?
Конечно он понимает, но не может ни чего сделать. Если сейчас отступит… парень переводит взгляд обратно на глаза сестры. И кажется она видит, что он снова загнан в угол, как побитый пёс. Он нервным жестом убирает назад уже довольно длинные волосы, стараясь хоть таким жестом успокоиться.
- Я… я просто должен Лилс. Он… он не просто кто-то. Даже если он мне врал, даже если мы расстались… даже если… он не пригласил меня. – Голос сбился и он сглотнул, пытаясь проглотить ком застрявший в горле. – Я должен там быть.
Рядом со своим сердцем…
На мгновение он видит, как карие глаза сестры теплеют, заполняются сочувствием, от которого так хочется сбежать, но потом.. он кажется видит досаду.
- Он сделал тебе больно. Он обманул тебя, даже ни одной своей рубашки сюда не приволок! – Она ткнула брата в грудь посмотрев на него с каким-то отчаяньем в глазах. – Как ты можешь так поступать с собой? Я… ненавижу его. – Упрямо произносит сестра и Джеймс начинает дрожать, но ещё пытается сдержаться. – За то, что сейчас ты сломлен и бежишь туда так словно за тобой гонится смерть. – Тем временем продолжает она. – Я не хочу никогда видеть у тебя такое лицо… А когда ты вернёшься… Будет хуже. – Она дёргает узел галстука, ощутимо затягивая на его шее петлю, так что Сириус дёргается. – Не ходи.
Джеймс хватает её за руки, но она вырывает их из его хватки.  Потом он берётся за удавку, понимая, что одеть её было плохой идеей.
- Я люблю его… - Произносит он одними губами, потому что говорить это в голос, в последние три дня стало слишком больно. И он видит, что Лили понимает то, что он беззвучно говорит. – Я хочу увидеть, что он счастлив… Отпусти… и чёрт, я передумал надевать эту удавку!
Он снова дёргает галстук, пытаясь на этот раз ослабить узел, но руки дрожат уже не милосердно. Шатен видит, как глаза Лили чуть увлажнились, но она подавляет желание расплакаться.
- Пожалуйста, Джеймс. – Её голос тоже охрип от накативших эмоций. – Не ходи. Это ужасно. Ужасно идти на свадьбу человека, когда ты любишь. Ты разрушаешь себя! Посмотри на своё отражение? Где мой брат, который умел смеяться? – Она срывается на всхлип, но снова берёт себя в руки. – Это худшее, что ты мог сделать с собой! Верни мне моего Джеймса назад! – Она подаётся вперёд, почти что крича ему в лицо. Она помогает ему развязать галстук, сдёргивает его с его шеи и отворачиваясь, зябко ёжась.. А Сириусу только и остаётся что смотреть в её рыжую макушку. Поттер подаётся вперёд, обнимает её за плечи, такими же холодными как и у неё сейчас руками… Холод, который ему совершенно не свойственен. Утыкается ей в волосы носом, позволяя себе прикрыть глаза.
- Я знаю Лилс... я всё это знаю сестрёнка... Но я пойду, даже если умру там окончательно... – его голос совсем тихий.. - Ты права... от него у меня тут ничего не осталось. От него тут был только он... и я.. хочу его видеть. Если я этого не сделаю... я буду проклинать себя до конца.
Сириус говорит почти неслышно, крепко обнимая сестру.
- Прошу тебя... прошу...
И она понимает, что имеет в виду Сириус. Когда Лили оборачивается, она горько кривит губы. Слёз в её глазах больше нет. Девушка снова злится.
- Ты - полный идиот. Не жди, что я так просто ему забуду то, что он сделал с тобой. – Всё таким же хриплым голосом произносит она, а потом качает головой и вытаскивает из кармана капли… успокоительное. Судя по всему, этот пузырёк, она таскает с собой уже достаточно давно. Она вкладывает их ему в руку…
- В твоем состоянии и в таком виде являться на официальное мероприятие - позор и безрассудство. Я знаю, что ты упираешься рогами во все косяки, как олень и это не поменяется никогда, - с недовольством заметила Лили, - Выпей успокоительное. Тебе нужно не больше пятнадцати капель под язык. Если будет недостаточно - не пытайся повторить подожди пока подействует. И умоляю, Джеймс, - она очень серьезно посмотрела в его глаза, приподнимаясь на цыпочки и хватая Сириуса за ворот рубашки, - Не натвори глупостей! Ты должен продемонстрировать ему, что ты не побитый пес. Ты сможешь жить дальше. Ты понял меня?
И он кивает, понимая, что она права. Лили уходит, а он пьёт лекарства, кладёт его в карман и расстёгивает верхние пуговицы рубашки, всё ещё чувствую на своей шее удавку, мешающую дышать. Потом идёт к камину и…
- Малфой-мэнор.
И его уносит сетью. Проход открыт… Сириус понимает это с удивлением. Малфой не закрыл для него проход в дом.. И выходя в их гостиной, вставая на шикарный ковёр… Он последними усилиями берёт себя в руки, как и просила сестра… решая, послушаться её совета.
Пока он доходит до зала, лекарство уже подействовало. Сириус спокоен как камень, как и хотела Лили. Он видит со спины Араминту… Такую красивую… видит как она заходит в зал… Слышит, как стихают все звуки. Сириус, одетый во всё чёрное, совершенно неподобающее этому приёму, подходит к дверному проёму и встаёт там, как тень из прошлого. Встаёт и смотрит на красоту этого зала, собравшихся здесь… и конечно же виновников торжества.
А потом его присутствие замечают. Он ловит на себе удивлённые взгляды… Встречается взглядом с Пенелопой и видит надежду… Смотрит в глаза Нарциссе.. а потом переводит спокойный взгляд на Скорпиуса… Даже с такого расстояния, видя его глаза чётко и ясно. Кажется.. он тоже удивлён?
И Сириус улыбается самой светлой своей улыбкой. Самой нежной, на которую он способен, чтобы приободрить его. Что бы поддержать своё сердце в последний раз, в том, что для него и его семьи так важно. Он вкладывает в это простое действие всю свою любовь, не давая ей отозваться болью, что сжимает его изнутри всё сильнее.
Я люблю тебя…
Произносит он одними губами.
Будь счастлив.

Победа никогда не дается легко. Победу вырывают с боем, прилагая бешеные усилия. Что она там себе говорила. Слизерин? О нет, иначе шляпа бы не дала выбор. Хаффлпафф выступал именно в такие моменты. Когда Ты побеждаешь или умираешь, отдавая частичку своего сердца другому. Нет, барсук загнанный в угол сражается как лев. Нет, она не отступает ни на секунду. Семья, долг, честь - все в бездну. И вот теперь все ее ставки слетали туда же в бездну. Рыжая прокручивала в голове тысячу сценариев. Если не сделать ничего - оно лишится всего: лучших друзей, возлюбленной, но останется с дорогим человеком, с Руквудом и при честном имени. А если же сделать... То статус предателей крови грозит стать реальностью, Руквуд окажется по другую сторону разлома, но... Но Джеймс и Араминта останутся с ней. Надо делать не то, что легко, а то, что правильно. Эта фраза Хельги Хаффлпафф была написана по ее портретом над камином в общей гостиной. И правильно сейчас будет действовать. Поначалу она подумала поджечь подол платья Мины. Но тогда потерять Джеймса. Если же бросится вслед за Поттером - потеряет Мину. А если она не готова терять?  Если ей нужны такие друзья? Может неразумно ставить на Поттера. Малфой всегда влиятельнее и могущественнее. Но... Скорпиус, прости, но я делаю так, как будет лучше. Я ставлю на того, кто умеет понять и на того, кто научит понимать тебя. Изморозь набирается смелости. Новое платье от Амортенции удачно скрывает холод. Хотя бы потому что платья этого бренда так часто зачарованы на всевозможные спецэффекты. Никого не удивляет, что по синему платью гуляет морозный узор, а в помещении холодает. Вся эта великосветская публика только и похвалила гений Ингрид МакФейл, главного дизайнера марки. И вот сейчас. Сказать либо хранить молчание навек. Пенни делает шаг вперед и поднимает глаза на тех, кто собрался в зале. Сейчас она оказывается по центру слегка прикрывая Селвин и Малфоя.
- У... у меня есть что сказать - поначалу голос дрожит. Но в зале повисает гробовая тишина. Потому что такого не было никогда на их памяти. На таком событии и вдруг... Почти всем понятно, свадьбы не будет. И хорошо что сейчас на церемонии нет репортеров. Потому что новость такого уровня была бы уже завтра просто везде. Голос МакМиллан крепнет и она смотрит на Оленя. Так, как смотрела в момент, когда он собирался удрать из дома, и так как тогда, когда он схватил саму Пенни за руку на Астрономической башне. Так, как пересеклись их взгляды в момент "первой крови" для неё и так же, когда он разрывал все на своем пути в обличии волкодава. Так, как они оба смотрели на Лили, понимая, что с ней все в порядке и они успели, спасли, смогли. И теперь еще один момент в копилку пронзительных моментов. Она держится только за Джеймса. Говоря "извини" одним взглядом. Пенни оглядывается на стоящую в подвенечном наряде Араминту. Перед ней извинятся не за что. Хотя бы потому, что она сейчас бросает все к её ногам.
- Это я устроила присутствие Джеймса на свадьбе и я же не могу допустить её. Потому что я люблю невесту и не могу отдать её нелюбимому человеку. И если она сейчас скажет "да" это уже будет не в моих силах вернуть её. Но я не могу допустить эту свадьбу. - Она снимает с пальца кольцо, подаренное Джоном. - Прости, Джон, но я не могу, это нечестно. Ты мне дорог, но я сделала выбор. - Пенни переводит взгляд на зал и продолжает - Вы можете назвать мой род "предателями крови", хорошо. Но именно такие предатели спасли наш мир от пучины мрака. И если "предатель крови" это человек который идет за своим сердцем - я готова. Потому что большинство здесь присутствующих уже были на стороне человека, которому чувства ведомы не были - Пенелопа Эллария сейчас сказала самые жесткие и сильные слова в своей недолгой жизни. Такая решимость была с ней нечасто. Но именно в минуты, когда нет иного выбора кроме как встречать лицом к лицу эту жизнь, она не отступала. Именно тогда Изморозь могла сказать "Узнаю тебя жизнь, принимаю, и приветствую звоном щита". Она разворачивается лицом к тем, кто уже навряд-ли станет молодоженами. И осторожно берет руку Араминты, освобождая её от ладони Скорпа. Обращаясь к Скорпиусу она произносит шепотом: - Ты же знаешь, что так правильно. Иди к нему. Я приняла огонь на себя. - И закончив, она глядит в небесно-синие, сапфировые глаза Мины. Кажется, у нее слезы. Но это все неважно. Пенни прикасается своим лбом к её и начинает поцелуй. Настоящий поцелуй любви. Потому что так и можно разрушить проклятие. А чем же кроме проклятия могла быть эта кошмарная помолвка. 3 года сплошного притворства. Три года глупостей и недосказанностей . На 6 человек. Хватит. Вот теперь чары разрушены. Теперь свадьбы не будет. И смахивает слезинки со своих щек. Потому что только что она свой мир растоптала и разбила...